Как герой Украины Влад Кузнецов полюбил Техас

Недавно мне в руки попал спецвыпуск украинского журнала Viva!, который рассказывал о проекте “Victorious” («Переможці»). Проект направлен не только на то, чтобы изменить общественное мнение о солдатах войны, ставших инвалидами, но также и на то, чтобы снабдить их протезами. Таким образом ребята и девчата смогли бы вернуться к нормальной жизни.

В рамках этого проекта журнал рассказал и показал истории 18 героев, которые вернулись с войны с физическими ранами, но при этом остались духовно и душевно целостными людьми. Среди героев был и 23-летний Влад Кузнецов, который потерял на войне руку ниже кисти. Благодаря украинской диаспоре, у Влада снова появилась рука – электронная. Ну, а когда у парня спросили о его заветной мечте, он ответил: «Поехать в Техас и увидеть настоящих ковбоев!» Американский фонд SaveLivesTogether.org, чей яркий представитель Тоня Левчук живет и работает в техасском Остине, решил осуществить мечту героя и пригласил его в Техас. О фонде и его благородной миссии мы расскажем в одном из следующих номеров газеты, сегодня же  герой этой публикации – Влад Кузнецов.

Для нас, представителей украинской диаспоры в США, все защитники Украины – герои и киборги. Это те люди, которые не жалеют своих жизней ради свободы нашей Украины. Влад – один их них. Он герой и в то же время очень простой и скромный в общении парень. Несколько дней он провел в Остине и в Сан Антонио летом 2016 года. В Далласе его принимала газета The Dallas Telegraph, руководитель коллектива украинской песни «Веселка» Оксана Топорина и многие другие члены украинской диаспоры. О Техасе, войне, Боге и о подвиге мы и поговорили с Владом.

– Откуда у вас мечта попасть в Техас?

– Эта мечта родом из детства – благодаря американским фильмам. Мне очень нравилась Америка, и всегда хотелось увидеть своими глазами, как у вас все устроено, как люди живут. Мне, конечно, нравится вся Америка, но штат Техас особенно.

– У вас в Далласе была достаточно обширная программа – посещение музеев, фабрики, где печатают доллары, ковбойских мест, корейской сауны, встреча с диаспорой и многое другое. Из того, что вы уже увидели, что вам больше всего запомнилось?

– То, что больше всего запомнилось – это автомобили, вернее, их обилие. Чувствуется, что у каждого американца есть свой автомобиль и даже не один. Было интересно узнать, как устроены сами города, автострады, развязки. Все это произвело неизгладимое впечатление – очевидно, на каком высоком уровне это делается.

– Путешествуя по Техасу, вы сталкивались с колоритными американцами, с чернокожими, с испаноязычными, с представителями диаспор в Америке. Какие американцы люди?

– Прежде всего, американцы веселые. Это реально чувствуется. Очень мало в Америке угрюмых людей. Когда идешь у нас по улице, чаще всего встречаешь угрюмых людей с опущенными плечами. И ты, идя среди них, тоже в такого же превращаешься. Здесь люди очень открытые и вежливые, спрашивают о том, как у тебя дела.

– Один из музеев, который вас принимал в Далласе – Музей Библейского искусства. Как вас там принимали?

– Был оказан очень теплый прием. Когда мы пришли, нас лично встретил и провел экскурсию директор этого музея Скотт Пек (Scott Peck). Там собрано очень много раритетов искусства.

– В Техасе очень сильна духовная составляющая – иудейская, католическая, протестантская, православная. Техас еще называют пряжкой Библейского пояса. Вы, Влад, были в одном из таких знаковых духовных заведений Далласе – в центре русскоязычной общины – в Соборе Святого Серафима, и вас принимал Архимандрит Герасим.

– Мы, действительно, познакомились с отцом Герасимом. Он много рассказывал о церкви, о том, как они выражают свою веру, комментировал украинские события. Он сказал, что они молятся о мире, не одобряя войны.

– Для вас это было важно?

– Да. Мне очень понравился отец Герасим, как человек. Он очень открытый и простой.

– Влад, я знаю, что вы приобщены к православной церкви и ваша мама очень церковный человек. Насколько важная для вас духовная составляющая нашей жизни?

– На войне без веры трудно. Потому что именно вера дает тебе понимание, что ты не один, что тебя Бог поддерживает. Как в нашем случае – ты себя чувствуешь защитником своей страны. Одному, самому по себе, трудно, но когда ты думаешь, что я не один – намного лучше и легче.

– Вы такой добрый, такой веселый, такой открытый человек, я бы сказала, что очень обаятельный. Война вас не изменила?

– Я не думаю. Когда все это начиналось, я много чего читал и узнавал и могу сказать, что был готов к тому, что произошло. Физически, да, а морально – нет.

– А что такое война?

– Даже не знаю, как правильно подобрать слова. В нашем случае – это столкновение с людьми, чье мнение в реальности не соответствует тем целям, которые они перед собой ставят. И эти люди настроены враждебно к украинцам. Они берут в руки оружие и стреляют.

– Влад, а что значит быть украинцем для вас? На той войне ведь воевали и до сих пор воюют не только этнические украинцы, но и русские, евреи, армяне…

– Для меня это, прежде всего, любить свою Родину, быть верным присяге, которую ты давал. Все люди, которые пришли в армию по тем или иным причинам – они принимали присягу своей стране.

– А русский язык?

– Русский язык – это язык общения и на войне, и в мирной части Украины. Русским языком свободно владеет, насколько мне известно, больше половины Украины, а вся страна его свободно понимает – в отличии от России. В России мало кто понимает украинский.

– На каком языке вы говорили с товарищами на войне?

– На разных – на русском, на украинском. Были у нас ситуации, когда мы сильно соприкасались с местным населением. Когда мы, например, просили их разойтись по домам, потому что было небезопасно, они начинали с нами в полемику вступать. И мы иногда с ними матом общались…

– Это был третий язык общения?

– …Таким хорошим русским матом. Они не понимали, кто мы – неужели русская армия? Мы отвечали, что мы – «украинская армия, но просим вас разойтись, потому что это опасно для вашей жизни». От изумления они оставались стоять как вкопанные – не веря своим глазам. Спрашивали – «откуда мы»? Мы отвечали: «из Житомира». Они не унимались: «А почему вы разговариваете на русском языке?» Мы отвечали, что «знаем русский и разговариваем на нем». Они все еще не верили, считая, что мы общаемся только на своем украинском, что мы фашисты, бандеры и тому подобное.

– Влад, ну какой же вы фашист и бандеровец. Вы – простой украинский парень. Вы любите жизнь и стремитесь к ней. Кстати, в каком университете вы учитесь?

– В Харьковском университете Воздушных сил.

– Это ваша мечта – стать офицером?

– Да, я хочу стать офицером и стану им немного позже, поскольку я учусь не на военной, а на гражданской кафедре.

– А о чем вы еще мечтаете? Супруга? Детки?

– Пока на это нет ни времени, ни возможностей. Это, наверное, на будущее. Пока же у меня все упирается в службу. Поживем-увидим.

– Как я уже отмечала, вы – открытый человек, а война – это страшная штука. Там, на войне, что вам помогло остаться таким же открытым? Чувство локтя товарищей, вера в Бога, осознание того, что вы сражаетесь за правое дело?

– То, что вы сказали, оно в совокупности давало понять, кто ты есть, зачем ты там и, какова твоя цель вообще в жизни.

– Ежедневно каждый из нас совершает маленькие или большие подвиги, но тот подвиг, который совершили вы, Влад, мы не совершаем ежедневно. Расскажите, пожалуйста, что случилось в тот роковой день?

– В тот день 2014 года мы отправились на разведку в город Лисичанск Луганской области. Примерно 10 БТРам нужно было разведать большое пространство. На подъезде к городу каждый БТР поехал в своем направлении и между машинами было довольно большое расстояние, когда мы подъехали к окопам сепаратистов.

Впереди нашей машины шел командир. Он остановил БТР, сказал, что наша машина может застрять на возвышенности. И в этот момент дали очередь с окопа. Командир упал, ребята бросились к нему на помощь, а я остался за БТРом, прикрывая их. Ребята попросили машину подъехать левой стороной, чтобы забрать командира. А правая сторона БТРа смотрела в сторону сепаратистов. Мы затянули командира в левую сторону машины, но одному автоматчику не хватило места. Он подбежал с правой стороны БТРа, по пути подобрав еще автомат командира, закинул его в БТР и сам запрыгнул. Я уже должен был закрывать крышку люка, а в это время сепаратисты поняли, что мы собираемся оттуда уже уезжать.