Плен, бои в Шахтёрске и войсковая разведка: история десантника, который прошел “ад” на Донбассе

Эмиль Ишкулов. Рыцарь ордена Богдана Хмельницкого III степени, Народный Герой Украины. Легендарный десантник, который нёс службу в наиболее горячих точках Донбасса с 14 года и по сегодняшний день. Саур-Могила, Дебальцево, Шахтерск, Авдеевка. Это лишь часть “боевого пути” Ишкулова. Эмиль умудрялся пробираться в тыл врага, и узнавать необходимую информацию, представляясь “своим”.

Олег Скрипник, 057.ua – Сайт города Харькова

Мы хотим, чтобы его историю прочли и те, кто даже на седьмой год войны живут постулатами российской пропаганды о “гражданской войне”.

Эмиль заходит в редакцию в военной форме. Он буквально пару часов назад был в зоне ООС, на передовой. Он молчалив, с офицерской выправкой, очень вежлив.

Мы садимся записывать интервью, Эмиль вздыхает и начинает вспоминать…

Далее весь текст с его слов.

Детство

Родился я в Таджикистане, Орджоникидзеабад. С 5-ти лет живу в Украине, Скадовск, Херсонская область на берегу моря. С 9 класса парашютным спортом занимался (в Скадовске была парашютная школа), боксом занимался.

В 16 лет совершил свой первый прыжок, да… Мама написала расписку, что разрешает. А сам прыжок был в Донецкой области, город Енакиево. После этого, школа, выпуск. Поступил в Одесскую академию сухопутных войск, на “Управление действиями аэромобильных подразделений”. В 2006 нас перевели во Львов, в 2009 выпустился.

Сразу же попал на службу в 25 бригаду командиром взвода. Пришел командиром линейного взвода, через год стал командиром разведвзвода, это отдельный взвод в батальоне.
Все. Началась война

2014 год. В составе батальона мы стояли в Андреевке, там еще таких серьезных столкновений не было. А вот когда уже зашли в Амвросиевку, стали на заслон границы, вот тогда уже все. Я понял, куда я поехал и против кого мы воюем.

После Амвросиевки поступила команда, мы начали полностью закрывать всю границу, и от Амвросиевки стали двигаться в сторону Зеленополья, пропускной пункт Должанский. Там встретились там с 79-й бригадой. Там были пару ситуаций, и в засаду попадали, и по пути нас обстреливали. Всякое было, но об этих моментах потом.

Плен

Амвросиевка… Поступила команда, что в направлении пропускного пункта “Мариновка” едет колонна боевиков, в составе БТРов, легковых автомобилей. Задача поступила вычислить, где колонна находится.

Мы втроём переоделись “по гражданке”, сели в гражданский автомобиль, поехали искать колонну. Нашли колонну, мимо нее проехали, я дал координаты по мобильному телефону, потому что на таком расстоянии, более 30 километров, радиосвязь не ловила.

Мы начали потихоньку за ней следовать, проехали сначала мимо нее, навстречу ей, посмотрели, посчитали, развернулись, потом на удалении 1,5-2 км за ней потихоньку ехали. По пути мы видели, как несколько легковых авто из колонны свернули в лесопосадки. Это были группы прикрытия. Командир батальона приказал оставить там одного человека чтобы дальше наблюдать и координировать. А двум другим было сказано возвращаться на машине, чтобы показать где засады будут.

У меня во взводе был Денис Чепига, плотненький такой борец-штангист. Ну скажем так видимый издалека. И я принял решение, что он на машине уезжает докладывать, а я остаюсь с телефоном наблюдать дальше.

Через минут 5-10 после того, как наши подразделениям батальона начали собираться, машины выстраивать, готовится к движению, со стороны пропускного пункта приехал белый джип и “Газель”.

Джип проехал дальше через все село, а белая “Газелька” остановилась в начале села со стороны поворота от пропускного пункта. До пропускного пункта там было километра два, и там стрельба уже шла. А я на окраине села увидел, как машины едут. Я зашел глубже в село. Машины с сепаратистами проехали и не заметили меня, тем более сразу начали выходить местные жители.

Люди в балаклавах высадились в начале села. Я зашел уже в середину села и позвонил своим. Сказал, мол “не надо заезжать в село, тут уже пол взвода боевиков заехали”. С Газельки человек 10-12 точно высыпалось и с джипа 5-6 человек.

Мне надо было выходить. Я начал идти сначала в одну сторону, но там сепаратисты проверяли всех, и я решил выходить в другую сторону, по узким улочкам пытаться выйти.

«Он с местными сидел. Заур. Командир роты батальона “Восток”».

Я попытался пройти мимо них “на морозе”, но увидел, как местный житель стал показывать на меня пальцем.

Заур окрикнул меня с осетинским своим акцентом “ты, иди сюда”. Я сделал вид, что не услышал, но Заур крикнул “я сказал сюда иди, или я тебя пристрелю сейчас”.

Я развернулся и подошел к нему. Стал рассказывать историю, сочиняя на ходу. Мол, “приехал в гости к тому-то, на такой-то улице”. А местный сидит рядом и говорит “нет у нас такого человека, да и улицы такой нет”.

Заур стал доставать пистолет ПМ. Я попытался оказать сопротивление, но при схватке получил небольшое ранение в руку. Чуть-чуть палец отстрелило там, кожу задело. В это время из-за поворота вышел второй сепар, мы с ним столкнулись начали бороться. И в этот момент подошел третий боевик и вырубил меня ударом по затылку.

Очнулся я связанный перед этим двором. Руки ноги связаны. Меня водой окатили и начали расспрашивать “откуда, что, как”.

С собой у меня был обыкновенный одноразовый телефон и все. Комбат тогда дал неподписанный номер, на который я тогда звонил и все. Заур набрал последний номер в моём телефоне, дал мне трубку, чтобы я сказал комбату, что живой – “на говори, чтобы не ехали сюда”.

Ситуация была не, то что бы смешная. Командиру батальона по перехватам “прослушки” сказали, что я перешел на “ту сторону”, но мой комбат всех обматерил и сказал, что я в плен попал, а не на ту сторону перешел.

Хотели поменять на БМП и БТР

Мой комбат тогда вёл переговоры с сепаратистами, и те потребовали за меня боеприпасы, БТР, БМП. Мой командир по телефону мне сразу сказал “ты же понимаешь, что я за тебя такое не дам. Ты офицер и должен понять почему”.

Конечно же я понимал и сам не захотел бы такого.

Меня кормили, но мне в плену есть не хотелось. Медицинскую помощь тогда уже через день оказали. Сначала мне просто дали тряпку, чтобы я замотал рану, а уже через день пришла медсестра, она мне все обработала. Хотели тогда вообще полностью ампутировать часть пальца. Это ведь было огнестрельное ранение, так что боялись заражения. Я на тот момент надеялся, что меня обменяют, что окажут уже помощь у наших. И я отказался тогда от ампутации, слава богу.

Предложения перейти на сторону “ДНР”

Предлагали, вербовали меня. Нормальная такая вербовка была.

На 3-й день ко мне привели механика-водителя восьмой роты. Бывший срочник, служил там, где я раньше был.

Он меня знает, говорит – “командир переходи к нам”. Ну он сам был местный человек, донецкий. Служил у нас. Там крайний раз его года 1.5 назад видели, как раз до встречи. Сам разговор с ним был тяжеловатый.

Там были люди, которые служили в нашей бригаде (предатели), и поначалу меня просто проверяли – действительно ли я там служу. Спрашивали сколько ворот в парке, какие, сколько мостов вокруг части. Люди знали про что спрашивать. Неправильно ответил — начинали бить.

Мне повезло, что я попал в плен, когда это все началось. Если бы сейчас я попал, было бы совершенно по-другому. Опять же, после того как я оказал сопротивление, ко мне по одному никто не заходил. Они заходили по 2-3 человека в основном. Чтобы ничего не произошло, типа буйный (смеется).

А в плане вербовки все типично было. «Зачем оно тебе надо? Против кого ты воюешь?» Начинаешь им объяснять — начинали лупить меня. Ну после этого, смысла не было говорить с ними.

Опять же, если к сепаратистам люди переходят, то во-первых – это мало осведомленные люди, которые историю не знают и живут с одним источником информации. Пророссийским источником информации. Второе — ты совершил какую-то кражу или убийство. В нашу армию тебя с этим не возьмут, все равно найдут. Потому многие преступники попросту бежали на ту сторону, чтобы не сесть.

Конечно время в плену тянулось долго. Мне уже было понятно, что меня поменяют.

Меня держали или в Снежном, или в Торезе, так как после пленения сразу глаза закрыли, мордой в пол в багажнике и вывезли из села. Скорее всего, это была или какая-то воинская часть, или райотдел полиции. Меня закрыли в клетку два на два метра, похожую на оружейную комнату.

Уже потом я узнал, что мой командир договаривался по поводу меня с Ходаковским. В плену мне этого не говорили. Сказали только “думай если опять пойдешь – против кого ты воюешь”. Они мне “отметили”, что не убили меня и не покалечили.

Освобождение из плена

Один человек там был. Как говорят “и нашим, и вашим”. Он меня забрал и отвез на встречу к командиру. Командир батальона и еще трое бойцов из моего взвода подъехали, забрали меня и все. Обмен состоялся.

Дальше меня командир отправил освидетельствовать мою травму, так как это же “огнестрел”. Чтобы все было задокументировано, ведь мало ли что дальше будет.

Я поехал, хотя вообще не хотел уезжать. А буквально на второй день я узнал, что наши ребята поехали уже границу “закрывать”. Ну я и начал догоняБои в Шахтёрске

После этого у меня были Шахтерск и Саур-Могила в должности командир разведвзвода. Мы же границу закрыли, доукомплектовались, а потом пошли в Дебальцево.

Наш разведвзвод первым зашёл в Дебальцево, мы нашли переезд, еще минут 15-20 перестреливались с сепаратистами, их разведгрупу “положили”. Со стороны Углегорска подъехал УРАЛ, мы еще 7 минут перестреливались, а дальше приехал наш танк и “бэхи”.

Мы провели рекогносцировку, и поехали в сторону Шахтёрска — атаковать. По пути в Шахтёрск тоже был очень-очень весело, порядка трёх блок постов и двух засад, на которые нарывались.

Например, мы проехали Черныхино или Чернышовку, там мост через железную дорогу, за мостом сразу блокпост сепаров. На мост выезжаешь – перед тобой 150- 200 метров, и сразу блокпост. Мы давай быстро по газам назад, а перед нами взрывается мост! Все рушится, мы выползаем на край, и начинаем ориентировать артиллерию по блокпосту. Потом стали обходить, с блокпоста стали разбегаться те боевики, которые выжили. Мы мост объехали и пошли дальше.

Потом уже, при заходе в Шахтерск, прямое попадание в наш УРАЛ было. Мой УРАЛ ехал, мы его ящиками с песком укрепили как могли. Тут в него прямое попадание с РПГ, прямо в двигатель, и УРАЛ катится прямо в Шахтёрск.

Мы в это время “на разворот”, наш танк не понял что делать, и поехал в след за подбитым УРАлом. Все остальные развернули свои боевые порядки, получился небольшой разрыв – пол моего взвода, ну больше половины группы с “танчиком” и УРАЛом зашли уже на квартал в глубину в Шахтёрск, а мы всё на окраине города. Чуть позже уже закрепились там.

Дальше мы должны были совершить манёвр, со стороны Дебальцево наша основная бригада должна была идти к нам на помощь, а мы должны были чуть передислоцироваться на другую часть города.

Во время самого перемещения одна из рот повернулась чуть-чуть не туда, и там как раз сепарский танк, расстрелял нашу крайнюю третью роту. Там было больше всего погибших… Из-за этого мы начали уже уходить в сторону Благодатного. После Благодатного пошли дальше – на Саур-Могилу.

После Саур-Могилы вернулись в Благодатное, а дальше на ППД (пункт постоянной дислокации Ред.). С ППД в Дебальцево, а потом пошли на Нижнюю Крынку. Там тоже было несколько тяжелых моментов – мы переплывали через речку, через мост переходили, заходили на шахту саму, и там перебрасывались гранатами с боевиками.

Мои основные бои — это близкие столкновения. Постоянно, вплоть до пяти метров доходило. Иногда мы подходили, и даже не видели никого сперва. Потом смотришь – спит сепар. Подходим, а человек реально спит. Туда гранату забрасываешь и все. Это война, и оборона должна быть активной. В таком плане и действовали, очень частые ночные вылазки.

Свой среди чужих

Был один случай, когда командир дал задание: без опознавательных знаков найти район огневых позиций минометной батареи сепаратистов, которая по нам стреляла.

Я на километр зашел вглубь Шахтёрска, начал обходить дугой, и внезапно встретил патруль боевиков!

И только благодаря тому, что я собрал определенную информацию, опросил пленных, поспрашивал все, мне повезло.

Я поздоровался с ними, пожал руку, пообщались, они рассказали, что миномётная батарея находится в районе стадиона. А я им, мол отправили меня на усиление, на охрану той самой батареи. Типа заблудился, потому что вот только с Тореза приехал вечером. Пароль, отзыв — все ведь знал. Кто там старший был у сепаров, что приехали только ночью. За счет того, что я родился в Херсоне – говорил не на суржике, и представлялся другим именем конечно. Я всё выведал, и пошёл дугой обратно к нашим.

Традиции десантников

Я ведь десантник. А тут сразу появляется много стереотипов (смеется). По поводу “плавания в фонтанах” я изначально это не понимал и не любил. Даже будучи курсантом, отметить 2-е августа, встретиться с друзьями – да, это позитивно. А то, что празднование постоянно перерастало в какие-то непонятные дебоши, меня это всегда бесило. Для чего? Показать, что ты сильнее какого-то не подготовленного гражданского? Смысла в этом вообще не видел.

Сегодня у нас второе августа – День Памяти. Мы встречаемся на могилах наших друзей. В голубых беретах, маруновых беретах – неважно. Главное – встретиться, вспомнить тех, кто погиб, и кто выжил.

После нашего интервью, Эмиль быстро собрался, и отправился в Днепр. Ночь он переночует дома, а уже на следующий день вернется обратно в зону ООС. К своим бойцам. На войну.